ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА - -. Генерал и его армия. Глава вторая. Три командарма и ординарец Шестериков. Название: Три генерала - три судьбы Год выхода: 2010 Жанр: Документальный Режиссер: Александр Седельников. Выпущено:ТВ Центр Продолжительность:00:38:58 Озвучивание:Русский. Как и в структуре « Три Генерала с Генералом И . Цзы Вэй, является широко используемой системой для вычисления судьбы в Китае. Что же мог думать о Ставке третий — ординарец, сидевший за спиной генерала? Какой он её себе представлял — скуластый крепышок с лычками младшего сержанта, с замкнутым лицом, жёстко обтянутым задубевшей кожей, со складкой на лбу, отражавшей сосредоточенность на невесёлой мысли? А ничего он про эту Ставку не думал, не занимало его, где она там расположилась — в кремлёвской ли башне, в глубоком ли бункере, и какие там стены и потолки; да хоть золотые, хоть и хрустальные; ему, Шестерикову, она хорошего не обещала, она была лишь тем местом, где генерала будут изводить дурацкими расспросами, издеваться над ним и насмехаться — ни за что ни про что. Заведомо все неприятности, готовые пасть на эту седеющую и лысеющую голову, казались Шестерикову несправедливыми, и он единственный мог бы заплакать от жалости к генералу, он и взаправду, хоть и без видимых слез, оплакивал его судьбу, а заодно и свою собственную. Удивительное то было пересечение! Кто бы это мог так распорядиться, расставить вехи, чтобы ни он, Шестериков, ни генерал не опоздали ко встрече, и ещё столько потом сплести событий, чтоб не показалась им эта встреча случайной? Как- то в душевную минуту, за водочкой, он даже высказал генералу своё удивление по этому поводу, и вот что ответил генерал: «А знаешь, Шестериков, оно иначе и быть не могло. Три генерала, три командарма в твоей судьбе поучаствовали». Ну, двоих- то из них Шестериков так и не увидел, а лишь своего командующего, Кобрисова, когда тот вышел в зверский мороз на крылечко избы, а Шестериков как раз и проходил мимо того крылечка, с котелком щей и с кашей в крышечке — для старшины своей роты. И мог бы старшина роты сам за своим обедом сходить, но прихворнул чего- то, лежал в избе под кожушком, глядя в потолок, — и хорошо, что захворал! Мог бы он кого другого послать на кухню, но Шестериков перед ним провинился, ответил грубо, и это ему вышло как наряд вне очереди, — и, Господи, как хорошо, что провинился! Ну, наконец, и генерал мог бы не выйти тогда на крылечко — в бекеше и в бурках, с маузером на ремне через плечо, готовый к дальнему пешему пути, — а вот это, пожалуй, и не мог бы, потому что был приглашён на коньяк, и не на какой- нибудь — на французский. Телефонисты, проверяя качество связи, слушали по другой трубке, отводной. Звонил ему командир дивизии, полковник, с которым отступали полгода, от самой границы. Больше всех ты меня беспокоишь. Локтевой связи справа у тебя же нет ни с кем. Вот справа её и поставишь, я её тебе отдаю. Ещё у них по две гpанаты есть, сейчас как раз обучают бросать — пусть не далеко, но хоть не под ноги себе. Знакомят некоторых, кто посмышлённей, с миномётом — мину они опускают в ствол стабилизатором кверху, но, слава Богу, забывают при этом отвинтить колпачок взрывателя. Ни шагу назад, говорят, не ступят, позади Москва. Но это же ещё не всё, Свиридов, должен же быть заградотряд. Комбат отказался наотрез: «У нас другая задача». А мы, говорят, бежать не собираемся. Что у них за спиной не одна Москва, а ещё заградотряд имеется, это они не забудут. Поэтому, как немец напрёт, они в стороны расползутся. И придётся тогда уж заградотряду принять удар. Всё хорошо складывается, Свиридов. Рассматривай этих энкаведистов как свой резерв. Им тоже бежать некуда. В случае чего они друг дружку перестреляют. Не сомневаюсь, ты всё возможное сделал. Ты его из Перемерок выбил? Что ж не похвастался, скромник? Оба же понимали, что лучше не спешить докладывать. Ведь это, глядишь, и до Верховного дойдёт — а ну, как эти чёртовы Перемерки отдать придётся? С тебя же, кто их брал, голову свинтят. Я тебя так и так к награде представлю, только по правде. Три генерала - три судьбы Год выпуска: 2010 Жанр: Документальный, история, кинохроника, политика Выпущено: Россия, ТВ Центр Режиссер: Александр Седельников Ведущий: Леонид Млечин О фильме: Три генерала вышли из войны в ореоле победы - Георгий Жуков. Три генерала вышли из войны в ореоле победы – Георгий Жуков, Дуайт Эйзенхауэр и Шарль де Голь. Во время Парада Победы в. Три генерала вышли из войны в ореоле победы - Георгий Жуков, Дуайт Эйзенхауэр и Шарль де Голь. Во время Парада Победы в. Активация структуры Ци Мень " Три Генерала с Генералом И" поможет наполняющие Вашу жизнь неожиданными подарками судьбы, быстрым ростом. Три генерала вышли из войны в ореоле победы — Георгий Жуков, Дуайт Эйзенхауэр и Шарль де Голль. Но коллеги-политики подозревали, что все они метят в наполеоны. Три судьбы выдающихся военачальников в фильме Леонида Млечина. Три генерала - три судьбы · Третий рейх: последние дни (4-я часть) · Третий рейх: последние дни (3-я часть) · Третий рейх: последние дни (2-я часть). Три женщины, три поколения, три судьбы. Желания у него особого не было за них держаться. Ну, и я со своей стороны помог. Во всяком случае — коньяк он забыл. Аж четыре ящика, представляете? Пожалуй, мне твоя оборона нравится. Хорошего мало, а нравится. От вас километров шесть. Кони и у меня есть, только они с утра снаряды возили, пристали кони. Ведь не люди они — устают.. Опять же, День Конституции страна отмечает.. Не рохля, а вполне даже расторопный, но говорил часто невпопад и ещё очень этим гордился. Особо раздражало генерала, что он вместо «Слушаюсь» усвоил отвечать: «С большим нашим пониманием!» — и никак его было не отучить. Ответил и на сей раз, когда генерал велел ничего в красном углу не трогать, оставить как есть. А шинель свою — оставь дома. И чтоб к моему приходу знал бы точно, как этот ящичек называется. Более генерал ничего от него не услышал и самого его не увидел никогда. Незнакомый грозный человек стоял, поёживаясь, подёргивая плечами, картинно при этом расставив ноги в бурках и утвердив руку на кобуре маузера. Всю остальную жизнь он изумлялся, каким это чутьём признал он под бекешей без петлиц не просто генерала, а — командующего, и объяснения не находил. Разве что маузер в деревянной кобуре его надоумил, какой он видал в кино у революционных братишек и комиссаров. Пару бы дисочков иметь в запас.. Всё же он возразил, что связан приказанием — отнести обед захворавшему старшине. Генерал поморщился, но внял, согласно кивнул. И произнёс волшебные слова. Валяйте. И, отсылая дальше рукою, себе же ответил: — Хотя ладно, там нас накормят. Но не таков был Шестериков, чтоб ещё пёхаться до этого старшины, будь он неладен со своей хворобой, однако и вылить обед на снег он тоже не мог. Заскочив за угол, в проулок, он малость отхлебал из котелка через край, ссыпал в рот горсточки три каши, отломил полгорбушки хлеба и положил за пазуху, чтоб не обмёрзла. Там ещё когда накормят, успокоил он шевеление совести, а пока дела серьёзные предстоят, не под кожушком лежать, считать тараканов на потолке. На его счастье, двое дружков из своей же роты топали по проулку, сопровождая местную деву и стараясь наперебой, с обеих сторон, её насмешить. Шестериков напал на них диким коршуном и с ходу распатронил, отобрал два тяжёлых диска, а взамен отдал свой неполный, заодно и обед им вручил — с приказанием от имени командующего. Спустя лишь минуту предстал он снова пред генералом — и в самое время успел: в заиндевевшем окошке углядел он продышанный уголок, а в нём чей- то обиженный и завидущий глаз — поди, ординарца, на которого генерал за что- то прогневался. И ещё подумалось, что не к добру этот глаз окошко сверлит, — хотя и не верил Шестериков ни в понедельник, ни в число тринадцатое, ни в чёрного кота, но верил в порчу и сглаз. За околицей набросился на них степной ветер, стало уныло и даже страшновато, но генерал шага не убавлял, что- то его изнутри грело и двигало вперёд. Однако ж тропинка, пробитая связистами и всякими посыльными, ясно виднелась — со склона в низинку и опять на бугор, так что — хрум да хрум — шли уверенно, и солнышко, хоть и туманное, а бодрило, а леса поодаль, хоть и чёрные, а не страшили неизвестностью. Поле и поле, Шестерикову было не привыкать. Да всё ничего, только вскорости, едва версту отмахали, мороз начал под шинелькой продирать насквозь, сил не стало терпеть, не хлопать рукавицами по груди, по плечам. И сперва Шестериков стеснялся при генерале, но, видно, и тому мороз не нравился, то и дело он руки в перчатках прижимал к ушам, и этими- то моментами Шестериков и пользовался, а то терпел. Всё же, значит, услышал. Ногами, ногами тупоти. Тут главное — не упустить. Учти, кто в бильярд играет — на местности лучше ориентируется. Вот как ты думаешь, километра четыре прошли уже? Французский коньяк пил когда- нибудь? Но, пожалуй, это уже потом он себе приписал такое предчувствие, а на самом деле во весь их путь ни разу не догадался, что история уже притормозила свой бег, плетётся шагом, а зато круто набирала ход — география. Свиридову, который по величине судил и с картою второпях не сверялся, в голову не пришло, что тут, как часто оно на Руси бывает, всё обстояло наоборот. Малые Перемерки, возникшие после Больших, то есть настоящих, первых, и считавшиеся как бы пониже чином, понемногу раздобрели вокруг фабрички валяной обуви и давно уже переросли Большие, да названия уже не менялись; местные и так различали, а на приезжих было наплевать, и их это тоже не тяготило. Ну, и то правда, названия сёлам сменить — это же сколько вывесок надо перемалевать, да всяких бланков перепечатать, да и надписи переписать на тех ящиках, в которых малоперемеркинские валенки ехали во все концы отечества. Опять же, глядишь, захудалые Большие, в свой черёд, подтянутся, стекольный заводик отгрохают — и Малым, в Большие переименованные, опять догонять? А совсем другое название — откуда взять? Ещё и похуже выйдет — в Стеклозаводе каком- нибудь жить. Вот разве одни, предположим, Ждановском назвать, а другие Шкирятовым или Кагановичами, так ведь на все населённые пункты дорогих вождей не хватит.. Человечков тридцать высыпало. Но как- то не торопились подскочить, доложиться. Генералу это понравиться не могло, он им ещё издали, шагов за полcта, приказал сердито. Полковника Свиридова ко мне! Переглянулись и отвечали со смехом. Карашо, Ванья! Генерал, свою же команду выполняя с запозданием, повалился всей тушей вперёд. Не помнил Шестериков, как оказался рядом с ним и о чём в первый миг подумал, но никогда забыть не мог, как, нашаривая в снегу слетевшую рукавицу, вляпался в липкое и горячее, вытекающее из- под генеральского бока. В голове его так сложилось, что это свои обознались спьяну или созорничали, придравшись, что им не сказали пароля. Таких дуболомов он повидал в отступлении — страшное дело, когда им оружие попадёт в руки. И в ярости, чтоб их проучить, заставить самих поваляться на снегу, он выбросил автомат перед собою и чесанул по ним длинной очередью — над самыми головами. Дуболомы залегли исправно и открыли частый огонь, перекликаясь картавыми возгласами. По звуку судить, штук двадцать пять ушло. Впредь этой роскоши — очередями стрелять — он себе не мог позволить. И решительно переключил флажок на выстрелы одиночные. Как по уставу полагалось, раскинул ноги, упёрся локтями в снег, приступил к поражению живой силы противника.
0 Comments
Leave a Reply. |
AuthorWrite something about yourself. No need to be fancy, just an overview. Archives
January 2017
Categories |